***

  Каждый раз, когда я бью газетой по комару, я задумываюсь о карме. Но, газета хлопает быстро — бац! - и снова не задумываюсь.

   Когда мне стукнуло восемнадцать, у меня пошла из носа кровь. Расковырял, скотина — подумали все, включая меня. Запрокинь голову назад. Ну, хватит уже — полчаса прошло, чего ты, заснул там? Я вернул голову в вертикальное положение и кровь хлынула опять.

   Две недели кровавых соплей спустя, родители отправили меня к доктору. Добрые глаза, пушистые усы, красно-бурые пробирки с разноцветными шапочками, усталый голос: ну-чувак-до-следующего-вторника — всё это стало моей привычной рутиной на следующие несколько лет. Оказалось, что у меня в крови почти не было тромбоцитов — от этого кровь перестаёт сворачиваться и любая ранка становится поводом не пойти в класс, поводом, которому — как я счастливо убедился — верили все мои профессора. У моей болезни даже было своё солидное название: идиопатическая аутоиммунная тромбоцитопения. Мол, моя иммунная система жрёт мои-же тромбоциты, а чего это она вдруг так взбесилась — медицинская наука не ведает.

   Само по себе мне это жить не мешало, но была опасность травмироваться и истечь кровью или не травмироваться и спонтанно внутренне истечь; поэтому, как только тромбоциты у меня начинали приближаться к абсолютному нулю, родители с белыми лицами гнали меня в клинику, где мне вливали тромбоцитную смесь из прозрачного, пластикового курдюка. Смесь была холодной и приятно холодила мне вены — изнутри. Очень прикольно, говорил я родителям. Они старались улыбаться и просили не делать резких движений.

   Чужих тромбоцитов хватало недели на три. Затем, в клинику — на бис. Тогда, доктор выписал мне лекарство, от которого я начал цвести лицом, как подросток, набрал пятнадцать килограмм и резко загрустил от вида своей пачки в зеркале — пусть кровью и не истеку, но спать со таким мной еще долго никто не будет. Когда тебе восемнадцать, то — лучше сдохнуть.

   Самое ужасное было то, что лекарство сработало, а значит, нужно было его какое время попить.

   - Поздравляю, чувак! - доктор пожал мне руку, немножко задержав её в своей ладони, чтобы прослушать пульс, - лучше поздно, чем никогда.

   - В смысле?

   - В смысле: просмотрел я твои анализы — у тебя еще с пятнадцати лет тромбоциты начали падать. Твой педиатр прошляпил, скотина.

   - Не до меня ему было, наверное. Его, как-раз тогда федералы накрыли за страховки.

   Доктор причмокнул губами и глаза его затуманились на секунду.

   - Вот уж, попал ты под его карму. А так — еще тогда пропил бы препарат — и все с твоей кровью уже было бы окей.

   Да, подумалось мне, если б я еще в девятом классе набрал пятнадцать килограмм и ходил с такой рожей... Господи, какое счастье, что мой педиатр оказался еще и уголовником...

   Тут — бац! - и доктор засунул мне в вену иголку и быстро наполнил кровью четыре пробирки, на анализы.

   - Ну, чувак, до следующего вторника, - и добавил, - блин, все вены у тебя исколотые, как у наркомана. От тебя люди не шарахаются? Хочешь, справку выпишу?

   - Хочу.